Анн Ван ден Брук: «Инструмент современного танца – человеческое тело, остальное не важно»

22.03.2015

Елена Тупысева, директор театра «Балет Москва» поговорила с Анн Ван ден Брук о важных для зрителя вещах – о том, что такое современный танец, как его смотреть и понимать.

Анн Ван ден Брук уже работала с театром «Балет Москва» в 2012 году. Результатом стал спектакль КАМЕРА. В 2018 году Анн Ван ден Брук поставит новый спектакль современного танца для современной труппы театра «Балет Москва».

Елена Тупысева: Современный танец – очень широкое понятие. Как ты его объясняешь?
Ann Van den Broek: Главное – это не балет. А если серьезно, определяющим тут является инструмент; инструмент современного танца – человеческое тело, остальное не важно. Инсталляция перед нами или спектакль, если мы имеем дело с телом – перед нами современный танец. Также современный танец – это всегда работа с ритмом, композицией и движением. Движением в пространстве.

ЕТ: Современный танец объединяет массу разного – сам современный танец, театр танца, концептуальный танец, неоклассика, модерн. Вы используете те же ярлыки, что и мы?
AVdB: Для меня неоклассика – это по-прежнему балет, только создается он современным хореографом, который держит за идеал классический балет. Разница в том, что в неоклассике в отличие от классического балета – например, романтического – «Ромео и Джульетта» или «Спящая красавица» – нет сюжета; хореографы облекают свои балеты в абстрактную форму.

ЕТ: А театр танца?
AVdB: Хороший пример – Алан Платель из Бельгии. Он использует различные театральные элементы в своих спектаклях — декорацию, текст, музыку.

ЕТ: Я бы Пину Бауш отнесла к театру танца. В России – московского хореографа Александра Пепеляева* и театр «Кинетик».
AVdB: Я видела их в прошлом месяце – действительно, это театр танца. А что касается Пины Бауш – она занималась не только театром танца, но и современным танцем – много работала над созданием танцевального, хореографического материала, а это как раз присуще именно современному танцу.

ЕТ: Концептуальный танец, какие у него границы?
AVdB: Это синтетический вид искусства, который очень сложно определить. Представители концептуального танца много работают за пределами театральных площадок. Они часто показывают свои перформансы в галереях и других нетеатральных пространствах, сотрудничает с художниками, видеохудожниками, архитекторами, учеными. Когда подается заявка на грант на проект в области концептуального танца, то всегда сложно определить жанр. Это музыкальный театр? Это визуальное искусство? Мультимедиа? Танец?

ЕТ: Скажу, что я понимаю под понятием концептуального танца: это скорее перформанс, чем спектакль; движения в нем меньше, чем прежде; он не развивает хореографический язык. В концептуальном танце могут вообще не танцевать; это может быть, например, лекция. На фестивалях современного танца часто встречаются термины live-art или новый танец – часто в таких перформансах танца в традиционном понимании нет. Под танцем понимают существование и перемещение в пространстве предметов, объектов, исполнителей. Кстати, к какому виду танца ты относишь себя?
AVdB: Я работаю на стыке современного танца, театра танца и концептуального танца.

 

«В советское время все у вас было настолько разложено по полочкам, что непонятные телодвижения должны были вызвать потрясение»

 

ЕТ: В Западной Европе – Австрии или Германии – сегодня говорят, что концептуальный танец – высшая стадия и венец эволюции современного танца. Так ли это?
AVdB: Не согласна. С момента возникновения современного танца он развивался параллельного с хореографией, только назывался в разное время по-разному. Элементы концептуального танца были у Марты Грэхем. У Стива Пэкстона это называлось контактной импровизацией.

ЕТ: Я впервые увидела живьем современный танец в 1999-м. Это был спектакль голландца Эмио Греко. Единственное, что я тогда поняла – насколько разнообразно танцовщик может работать с собственным телом. Но что происходило тогда на сцене, ответа у меня не было. Да что там – у меня был культурный шок. Мне очень понравилось, что приходится додумываться, что это было. Тогда я и решила, чем больше всего хочу заниматься – продюсировать современный танец. Для меня современный танец и сейчас остается искусством неоднозначным и небезопасным: если идешь на современный танец – никогда не знаешь, чего ожидать. Кому-то, как мне, именно это в нем больше всего и нравится. А многим такая ситуация некомфортна: люди чувствуют себя глупыми.
AVdB: Конечно, в советское время все у вас было настолько разложено по полочкам, что непонятные телодвижения должны были вызвать потрясение. А на Западе четкой системы в искусстве никогда не было. И все равно есть сложность в восприятии современного танца. У нас аудитория при входе в зал получает программку: описание спектакля, биографию выступающих – так люди комфортней себя чувствуют. Но когда начинается спектакль, все равно зритель теряется и задается вопросом – что это было? Эта сложность понимания, диссонанс между танцовщиками и залом – он универсален. Естественно, у нас люди, которые не хотят идти на спектакль современного танца, мотивируют это тем, что чувствуют там себя полными дураками. Но если тому же зрителю объяснить, что театр – не место, где получают информацию, а место, где фантазируют, воображают, где его индивидуальные ассоциации гораздо важнее тех смыслов, которые вкладывает в спектакль хореограф, если ему объяснить, что современный танец – это повод поговорить, потому что одному зрителю показалось одно, а другому привиделось другое, и это замечательно, – если зрителю это объяснить, то он будет смотреть современный танец другими глазами.

ЕТ: Да, современный танец полилогичен. Сколько человек в зале, считай, столько и спектаклей в этот вечер играется. В отличие от зрителей артисты в современном танце не переживают по поводу того, настолько точно был понят их замысел, – для них это исходные правила игры.
AVdB: У меня есть спектакль «Co(te)lette». Когда он вышел, мнения были диаметрально противоположные: одни говорили, что это феминистский спектакль, другие – что он женоненавистнический, принижающий женщин, они вообще удивлялись, узнав, что его женщина поставила.

*Александр Пепеляев – создатель спектакля КАФЕ ИДИОТ, лауреата Премии «Золотая Маска»-16

ХОРЕОГРАФ АНН ВАН ДЕН БРУК СОВРЕМЕННЫЙ ТАНЕЦ

Порекомендуйте друзьям